«До последнего не верилось, что Киев начнут бомбить…»
Тысячам беларусов, вынужденным бежать от репрессий режима Лукашенко и нашедшим новый дом в Украине, из-за войны пришлось стать беженцами во второй раз. Виталий – представитель общественного движения «Страна для жизни». Его активность началась с предвыборной кампании Сергея Тихановского.
– Я собирал подписи на Комаровском рынке в Минске. 9 августа 2020 был на Стеле, 10 августа – на Пушкинской, где меня задела резиновая пуля. Видел смерть Тарайковского. После августа мы организовывали дворовые зум–звонки со Светланой Тихановской, сначала в Минске, а потом по разным городам. Выпускали протестную газету «Реальные новости». Организовывали лекции по самоуправлению. Распространяли наклейки, мерч, листовки. Помогали политзаключенным.
Осенью 2020 года меня задержали на Женском марше. Правда, тогда милиция не успела понять, кто я, и к ночи отпустили. Раньше я работал в судебной системе, поэтому знал, что, скорее всего, мне выпишут штраф. Так и произошло, но я его не оплачивал, хотя фонды предлагали мне помощь.
Виталий рассказывает, что знакомые предупредили его о возбуждении уголовного дела:
– Времени на сборы было меньше суток. Через лес проехал в Россию, затем относительно легко прошел российско-украинскую границу, потому что словил временной промежуток, когда меня начали искать в Беларуси, но еще не сделали невыездным. Через неделю после того, как я уехал, умерла мама. Но я уже не мог вернуться, чтобы ее похоронить…
Мне всегда было комфортно в Украине, поэтому решил остаться, да и визы не было, чтобы дальше ехать. В 2014 я уже жил в Киеве больше чем полгода. В Украине не чувствовал ни морального, ни языкового барьера. Легко легализовался и начал помогать другим: зарегистрировали фонд и оформляли активных беларусов волонтерами, что было основанием для получения вида на жительство.
Виталий вспоминает, что жил в Киеве уже полгода, когда началась война.
– С осени 2021 года в Украине во всех городах проходили военные тренинги, организованные Азовом. Я видел, что многие готовятся к началу войны. Мы собирались в баре с ребятами, которые впоследствии организовали полк Калиновского. Нам читали лекцию, что делать, когда начнется война: какие нужны лекарства, какие продукты купить в первую очередь. Но тогда никто не думал, что все будет происходить в таких масштабах. До последнего не верилось, что Киев начнут бомбить, хотя за 2–3 дня до начала войны мы основательно закупились всем необходимым и договорились собраться у нас на квартире в случае чего.
Утром 24 февраля меня разбудила соседка: «Все, бомбят!» Я уже и сам слышал: мы жили в районе метро Минская, как раз на выезде к Ирпеню и Буче. Громыхало конкретно. К нам приехало еще пару человек из разных районов. Один знакомый с Вышгорода рассказал, что разбомбили военную часть рядом с его домом. Сходили в аптеку. По дороге я увидел, как подростки копали окопы. Тогда я осознал, что Киев никогда не сдадут.
Уезжать поначалу мы не планировали. Больше всего пугали сообщения, что Киев окружен. Мы не знали реальной ситуации. Слышали только, что где-то что-то взрывается. Прорвалась диверсионная группа, которую расстреляли возле нашего дома. Звуки выстрелов вокруг – это довольно неприятное ощущение, если мягко выражаться.
На второй или третий день из Telegram-каналов мы узнали, что в Киеве раздают оружие. Два раза, пока мы добегали до нужных точек, оно уже заканчивалось. На третий раз мы были в очереди одними из первых, но на нас вызвали полицию из-за беларусских паспортов. После беседы отпустили, но оружие так и не выдали.
Через неделю и наша компания решила попробовать уехать. Машины у нас не было, но поезда ходили. Метро не работало, поэтому мы пошли на вокзал пешком. По дороге наткнулись на перестрелку: спрятаться было негде, пришлось просто бежать дальше.
Виталий понимал, что невозможно найти квартиру в крупных городах Западной Украины: поток беженцев был слишком большой.
– Когда подъезжали к Хмельницкому увидели станцию Жмеринка, и я предложил выйти. Узнали, что в городе есть пункт приема беженцев и пошли туда. Через 10 минут за нами приехали сотрудники СБУ. Всех рассадили по отдельным комнатам, начали допрашивать. После того, когда узнали кто мы, даже извинились. На следующий день мы пошли в местную администрацию, сказали, что хотим помогать. В итоге плели маскировочные сетки, делали коктейли Молотова, помогали теробороне.
С местными у нас были хорошие отношения. Единственное, Лукашенко до войны они считали нормальным чуваком и абсолютно не знали о ситуации, которая у нас происходила: ни о массовости протеста, ни о пытках в тюрьмах. Когда я рассказывал, что у нас садят за одежду определенного цвета, люди не могли поверить.
До середины апреля Виталий жил в Жмеринке. Когда понял, что толку в Украине от него уже нету, решил выехать в Польшу.
– Поляки отвели на беседу, проверили телефон: посмотрели фото, записи. Но особых проблем не было: утром я уже был в Варшаве. Пробыв неделю в Польше, захотел вернуться в Украину. Купил билет, но меня сняли с автобуса. Я решил, что это знак судьбы и нужно пока оставаться в Варшаве.
Виталий признается, что не чувствует себя комфортно в Польше.
– Моя адаптация здесь проходила тяжело: другой язык и устройство общества, польский быт своеобразный. Неуютно себя чувствую здесь: изучением польского так и не занялся, не хочу жить в Польше всегда, хотя нашел хорошую работу полиграфологом в украинской компании.
Виталий четко осознает, что его планы на будущее зависят от развития ситуации.
– При первой возможности хочу вернуться в Беларусь. И буду делать все, чтобы ускорить этот процесс. Очень надеюсь на 2023 год. Во второй его половине планирую вернуться хотя бы в Киев.
Я уверен, что в войне победит Украина. Вопрос, насколько это затянется и какой ценой будет достигнуто. А без поддержки России, думаю, Лукашенко долго не протянет: ни в экономическом, ни в военном плане.